Двум смертям не бывать, От одной не сбежать. (с)
читать дальше
…Солнце несмелыми лучами, дрожащими при каждом громком звуке, скользило по яркой зелени листвы, отражаясь от нее и разбегаясь искрами цвета розового речного жемчуга. Лошади фыркали, вдыхая пьянящий рассветный воздух, наполненный отголосками прошедшей ночи, свежим запахом трав и сыростью лесной земли. Их мокрые от росы копыта уверенно ступали по незаметной лесной тропке. Менегрот остался позади, прощаясь с нами радостными звуками горна и громкими криками синдар, возвещавших всей округе о нашем уходе. Я поморщился, осаживая коня и оборачиваясь на ликующую столицу.
- Страх перед Первым Домом порождает раболепство и неуверенность в собственных силах, - тихо проговорил ты, уставши прикрывая глаза. – Не так я представлял данный разговор.
- Действуя по своему представлению, ты бы давно уже куковал в темнице в обнимку с крысами. Поверь, уж от этого удовольствия Тингол не отказался бы, - хохотнул Тьелкормо, проезжая мимо и бросая кокетливые взгляды на Лютиэнь, окруженную надежной охраной.
- Дипломатию еще никто не отменял, - ты не собирался сдаваться и тронул коня, в надежде догнать Красавчика, но я остановил тебя, властно и твердо перехватив повод из твоих рук.
- Так или иначе, но обет выполнен. Страх – центробежная сила Власти и в руках опытного правителя имеет весомое преимущество. Для самодура Синголло, видящего не дальше своего собственного носа, этот метод самый верный. А раскланиваться и петь друг другу дифирамбы, но в итоге остаться ни с чем - не лучший вариант, - я смотрел в твои глаза до тех пор, пока ты не опустил взгляд.
- Отец прав, кузен, - Атаринкэ погнал коня, направляя его прямым ходом к Охотнику, гарцевавшему уже в числе охранников принцессы. Подбоченившись, феанарион скептически хмыкнул и, ускорив шаг лошади, поравнялся с братом. Резкий, незаметный наклон через седло и мимолетное движение кончиком остро отточенного боевого ножа. А далее все по накатанной. Тьелкормо, красуясь павлином, сделал неосторожное движение и подрезанная подпруга, не выдержав натяжение, лопнула. Седло, скользя по шелковой попоне, съехало со спины лошади вместе с всадником.
Атаринкэ довольно улыбнулся, внимательно слушая эпитеты, раздающиеся из кустов.
– Но проблема теперь стоит другая – удержать одного загулявшего кота от соблазна, - фыркнул, сдерживая смешок пятый феанарион.
- Это кто здесь кот?! – обиженно выкрикнул Тьелко, выпутавшись из стремян и поднявшись на ноги, со всей любовью смотря на Искусника. – Она мне нравится, и я хочу…
-…красивую игрушку, маленький ребенок, - закончил за него Куруфинвэ, втаскивая Туркофинвэ в свое седло впереди себя, крепко обнимая брата за талию, чтобы тот, ненароком не утек. – Только игрушка не твоя и за порчу имущества тебе «спасибо» не скажут.
Красавчик, надувшись как мышь на крупу, замолчал и притих, избавив остальных от необходимости слежки.
Радовало и то, что, вопреки ожиданиям, дева проявляла спокойствие. Мерно разговаривая с окружающими ее стражниками, она временами поглядывала на тебя и украдкой благодарно улыбалась. Ее мечтательная улыбка прогоняла прочь усталость и вселяла радужные надежды.
- Домой, - выдохнул ты, повернувшись ко мне. – Феанаро, мы едем домой и это самое прекрасное.
- До крепости еще добраться надо, - пробурчал я, отдав тебе поводья и выстраиваясь цепочкой.
- А это уже другой разговор, - загадочно улыбнулся ты, становясь сзади меня и подгоняя легконогого коня переливчатым присвистом…
… Мягкий пружинистый мох, пропитанный запахом палой листвы, поздних ягод и грибов, служил прекрасным ложем. Теплые плащи надежно скрывали от посторонних любопытных глаз, пытливо стрелявших в нашу сторону. Протяжное ржание коней, неподалеку ходивших у небольшого лесного озерца, разбивали чистый прозрачный воздух, отвлекая от других звуков, наполняющих ночь глухими стонами.
- Ты прекрасен, - прошептал я тебе в губы, даря яростный поцелуй. – Государь для народа, а для меня любимый племянник, - я покрывал твое тело жаркими поцелуями, чередовавшимися с легкими укусами, оставляющими на белой мраморной коже яркие следы. – Ты самый нежный любовник, что был когда-либо у меня. И самый желанный.
- Я знаю. Но эта страсть и огонь только для тебя, Мастер, - улыбнулся ты, выгибаясь в моих руках и в порыве любовной горячки цепляясь за плащ, стаскивая его с наших тел, открывая интересную картину. Реакцию на происходящее событие долго ждать не пришлось. Сзади сразу же раздался одобряющий свист, заглушивший ржание коней и ехидные комментарии.
- Отец, а посади-ка ты его на себя, - Тьелко отложил в сторону поздний ужин и метнулся вперед, занимая лучшие места для просмотра спектакля. – Эй, Златовласка, всадником удержишься? Или этот жеребец слишком ретив для тебя?
Я медленно поднялся, укрывая тебя плащом и, направился к столпившемуся народу.
- Ну и? – грозно протянул я. – Кто желает мне дать совет, как и в каких позах заниматься любовью, пусть выйдет вперед. Я посмотрю на этого смелого умника и, возможно, посоветую ему придержать язык за зубами, чтобы впоследствии не лишиться важного органа во всем организме.
Любопытных и ценителей прекрасного как ветром сдуло. Неожиданно нашлось неотложное занятие для каждого воина, включая Эдрахиля и Лютиэнь. Красавчик, поняв, что сболтнул лишнее, задумчиво поднял глаза к небу и, взяв лук, молча удалился на охоту…
…Граница Дориата осталась далеко позади. Завеса, невидимой стеной, защищающая королевство Синголло, приоткрылась, благополучно выпуская нас из-под купола силы, давая свободу в передвижении и возвращая необходимость чрезвычайной осторожности. Особо мнительные нолдор, в частности Тьелкормо, впоследствии, жаловались на стоянке, что видели страшные сверкающие глаза и почувствовали странный пинок под зад. Я лишь улыбнулся, выслушивая небылицы своего народа, не став говорить, что так оно и было на самом деле. Нас выпроваживали, опасаясь, что вместе с любимой доченькой мы прихватим еще и корону Менегрота, обожаемую больше родной крови.
Раскидистые деревья встречались все реже, а вскоре и вовсе исчезли, уступая место мелкому кустарнику, обширному простору и нещадному жаркому солнцу, заливающему горизонт пока еще приятно теплыми рассветными лучами. Впереди раскинулась широкая степь, напоминающая по своему величию и великолепию море. Ветер, больше не сдерживаемый ничем, вольно гулял, прижимая к земле спелые колосья разнотравья. Лошади, путаясь ногами в высокой траве, доходившей им в некоторых местах до груди, шли медленно, тщательно выбирая ведомые только им одним тропки. При каждом неосторожном шаге из травы что-то вспархивало, стрекотало и тренькало. А в ярком синем небе крохотной точкой метался жаворонок.
К полудню, измучившись под лучами палящего светила и сварившись в накалившихся добела доспехах, мы решили сделать привал. Лютиэнь, решительно закатав рукава богатого парадного платья, подобрав тяжелый подол и вооружившись котелком, отправилась в сопровождении охраны, на поиски питьевой воды. Атаринкэ и Эдрахиль, переругиваясь и, бросая друг на друга гневные взгляды, выкашивали траву, приготавливая место под костер. Турко, спешившись и, расседлав коня, кинув потную попону на траву и плюхнувшись на нее, со скептическим видом наблюдал за работой военачальника и брата.
- Искусник, размахивай мечом резче, - на губах Красавчика заиграла ехидная усмешка. – От плеча руби.
- Зачем? – нахмурился Атаринкэ, вонзив клинок в твердую сухую землю и, тяжело дыша, вытирая со лба пот тыльной стороной ладони. – Лучше бы помог деве и натаскал воды, чем без толку сидеть и умничать.
- У девы есть стража, - сорвав колосок и зажав его в зубах, отозвался Охотник. – И верные натаскают, а я не причисляюсь к охране принцессы. К тому же, зря, что ли мы их при себе терпим и кормим? А мне и тут хорошо. Нет, правда, Курво, руби от плеча, наотмашь. Тогда сделаешь сразу два полезных дела – быстрее расчистишь место для кострища и освободишь должность военачальника Нарготронда. При таком сильном, даже случайном ударе Эдрахиля уже ничто тогда не спасет.
- Принц Куруфин, - Эдрахиль спокойно повернулся к феанариону, - доделаешь один. Да и работы здесь осталось на несколько хороших ударов. А дальше можно уносить скошенную траву в сторону, выкладывать кострище приготовленными камнями и разводить костер, - отложив блестящий от липкого сока травы клинок в сторону, военачальник, натянул латные перчатки и направился к Охотнику. – Значит, ничего не спасет? – процедил он сквозь зубы. – Освободить место? О благополучии младшего брата печешься, принц? Лучше о себе подумай. Это тебя ничто не спасет, гад ползучий!
Тьелко, не ожидав подобного масштаба действий, подпрыгнув на месте, ловко перекувырнулся и встал на ноги: - Ой, водичку принесли! – и с этими словами третий принц Первого Дома метнулся к потному, источающему прохладу котелку со студеной родниковой водой…
… На костре булькало жаркое из перепелок и съедобных кореньев, в лагере разносился задорный смех и красивое пение. Воины, раздевшись, отложив в сторону оружие, вповалку лежали на траве, решив переждать жару и не трястись в седле по солнцепеку. Ты же не находил себе места. Достав из дорожной сумки флейту, ты, подхватив легкий шелковый плащ, ушел в сторону, подальше от скопления народа. Я, передернув плечами, пошел следом за тобой.
- Эй, спиногрыз, - нагнав тебя в несколько размашистых шагов, я резко развернул, крепко держа тебя за плечо. – Что-то не так?
- Не знаю, - честно признался ты. – Феанаро, я чувствую. В груди жмет. И холодно. Если не успеем попрощаться, знай я…
- Дурак! – я тряхнул тебя, прижимая к своей груди. – Просто накопившаяся усталость. Просто тоска по дому. Волнение о своем народе, оставленным под присмотром твоего малахольного братца. И все.
- Дослушай меня. В отличие от тебя, я предвижу будущее и ощущаю гибель, - ты выкрутился из моих объятий и, сложив руки на груди, серьезно на меня посмотрел: - Артаресто хороший советник и верный брат, но он, увы, не король. Я хочу, чтобы ты принял венец Нарготронда и удержал мой город, во чтобы то ни стало. Выгодное место. Богатая земля. Запасов в крепости хватить на долгие годы осады. Река охраняет город. Ни в коем случае, не строй мост. Любая преграда воде обрушит гнев Ульмо.
- Ты ненормальный, - я гневно сплюнул, сверля тебя взглядом. Во мне боролись две силы. Первая нашептывала повалить тебя в траву и выбить по средством горячих ласк из твоей головы дурные мысли. А вторая советовала прислушаться к твоим словам.
- Весь в тебя, дядюшка, - грустно улыбнулся ты, обвивая меня рукой за шею. – Феанаро, ты единственный, кого я так любил, и буду любить, даже в Чертогах…
… Погода испортилась слишком быстро и слишком странно. Яркое солнце заполонили тяжелые низкие свинцовые тучи. Полусумрак черным саваном опустился на степь. Ветер сменил направление и теперь дул с Севера, неся с собой запах гари и медный привкус крови. Сильные неконтролируемые порывы раздули костер. Огонь, выйдя из обложенного камнями круга, с завидной скоростью перекинулся на высокую траву, с жадностью голодного зверя пожирая ее. Задремавшие под жаркими лучами солнца воины, растерянно поднимались на ноги, с медлительностью тролля собирая свое вооружение. Я метнулся к жалобно ржавшей лошади, пытаясь отыскать в поднявшейся суматохе глазами тебя. Резкий удар сбил меня с ног. Кубарем, отлетев в сторону, я поднял разбитую от падения голову и встретился с зелеными глазами … волколака. Из оскаленной пасти твари, усеянной острыми, как тяжелые боевые ножи, клыками, капала зеленая ядовитая слюна. Зверь медленно сучил передними лапами, готовясь к прыжку, нацеливаясь в мое горло. Я приподнялся, смахивая кровь, струящуюся из разбитой брови, и достал нож:
- Ну что, красавец, потанцуем? – хмыкнул я, играя тяжелым клинком, перекидывая его в ладони для меткого броска в цель. Волколак подобрался и прыгнул. Нож, сделав петлю в поступательном движении, рассекая воздух, полетел прямо в грудь зверю…
- Феанаро, он сзади! - твой встревоженный крик обрывается судорожным всхлипом. Зверь, метнувшись в сторону, невредимым ушел от удара и исчез, прикрываемый сумраком непогоды. Твоя светлая фигура выделялась на фоне надвигающейся ночи. Волосы разметались и спутанной волной падали на плечи. Ты растерянно прижал руку к груди и пошатнулся, осаживаясь на колени. В твоем теле, в самом сердце, вогнанный по тяжелую массивную рукоять, оканчивающуюся восьмиконечной звездой, торчал нож. Я вскочил на ватные ноги и подошел к тебе.
- Я же говорил…- откашлявшись, простонал ты, смотря на меня стекленеющими глазами, в которых застыла вечная весна.
- Ты…зачем? – я не мог поверить, что это со мной. Что я держу на руках тебя, заливающегося горячей кровью.
- Не хотел, чтобы ты погиб и вновь оставил меня, - вымученно улыбнулся ты. – Поцелуй меня, - ты перехватываешь мою ладонь и кладешь на рукоять ножа.
- Если вынуть нож, то ты…- я не смог договорить. Злые слезы бездействия текли по моим щекам.
- Я знаю. Поэтому и прошу поцеловать меня, - ты провел ладонью по моей щеке, стирая влажную дорожку. – Ты плакал на моей памяти только один раз – когда погиб дед, - легкая дрожь прошла по твоему телу, заставляя его болезненно выгнуться.
Я наклоняюсь над тобой и, впившись в губы жестким отчаянным поцелуем, с силой выдернул сталь из твоей груди. Раздался противный шлепок. Кровь мощной струей брызнула вверх. Я почувствовал, как твои губы холодеют, а в уголках рта появилась кровавая пена. Закончив поцелуй, я опустил на траву уже мертвое тело.
- Я так просто не отпущу тебя, мой король! – прошипел я, яростно сжимая в руке окровавленный нож. Шатаясь и едва переставляя ноги, я побрел мимо всполошенного войска, не замечания никого.
- Отец! – кто-то, кажется, Атаринкэ пытался дозваться до меня. - Отец, не делай глупостей. Отец!
Отойдя на довольно приличное расстояние, я засмеялся, запрокидывая голову к небу.
-Тебе все равно не отнять мою любовь. Как ты не старайся, Намо, но мы будем вместе по воле твоей или против нее, - я размахнулся и ударил ножом с твоей спекшейся кровью на лезвии, себя в грудь…
… Очнулся я от того, что яркий луч солнца скользит по моему лицу. Я поморщился и, простонав что-то неразборчивое, открыл глаза. Память быстро вернула меня к реальности. Рука сразу же метнулась к груди, которая по всем законам должна быть пробита.
- Тебе не сбежать второй раз, Мастер. Ты должен понести наказание за своеволие и нарушение уставов Мандоса, - призрачная фигура Намо, закутанная в темно-сиреневый плащ, воплотилась передо мной. Вала разжал ладонь и бросил к моим ногам обломки ножа. – Как бы ты ни старался уйти, ты останешься жить. Ни сталь, ни зверь, ни огонь или вода, ни личное желание не лишат тебя жизни. Твоя кара – влачить существование в Среднеземье до скончания Мира и видеть, как гибнут в огне войны города и страны, как падут один за другим твои сыновья, разрушаемые твоей же Клятвой. Я проклинаю тебя Жизнью, мой дорогой Мастер.
- Нет! – я рыкнул, сжав до белизны костяшек рукоять расколотого ножа. – Будь ты проклят, Мандос!
- Увы, Феанаро, твои слова сейчас сделают хуже только самому себе. Прощай, горделивый Мастер и постарайся забыть златоволосого короля. Он уже никогда не будет твоим.
- А вот это мы еще посмотрим, Судья! – выкрикнул я вслед светлеющей и исчезающей фигуре Намо. – Каждый сам строит свою судьбу, и ты не вправе распоряжаться моим сердцем! Я найду способ, пусть для этого мне придется потратить не одну эпоху...
…Солнце несмелыми лучами, дрожащими при каждом громком звуке, скользило по яркой зелени листвы, отражаясь от нее и разбегаясь искрами цвета розового речного жемчуга. Лошади фыркали, вдыхая пьянящий рассветный воздух, наполненный отголосками прошедшей ночи, свежим запахом трав и сыростью лесной земли. Их мокрые от росы копыта уверенно ступали по незаметной лесной тропке. Менегрот остался позади, прощаясь с нами радостными звуками горна и громкими криками синдар, возвещавших всей округе о нашем уходе. Я поморщился, осаживая коня и оборачиваясь на ликующую столицу.
- Страх перед Первым Домом порождает раболепство и неуверенность в собственных силах, - тихо проговорил ты, уставши прикрывая глаза. – Не так я представлял данный разговор.
- Действуя по своему представлению, ты бы давно уже куковал в темнице в обнимку с крысами. Поверь, уж от этого удовольствия Тингол не отказался бы, - хохотнул Тьелкормо, проезжая мимо и бросая кокетливые взгляды на Лютиэнь, окруженную надежной охраной.
- Дипломатию еще никто не отменял, - ты не собирался сдаваться и тронул коня, в надежде догнать Красавчика, но я остановил тебя, властно и твердо перехватив повод из твоих рук.
- Так или иначе, но обет выполнен. Страх – центробежная сила Власти и в руках опытного правителя имеет весомое преимущество. Для самодура Синголло, видящего не дальше своего собственного носа, этот метод самый верный. А раскланиваться и петь друг другу дифирамбы, но в итоге остаться ни с чем - не лучший вариант, - я смотрел в твои глаза до тех пор, пока ты не опустил взгляд.
- Отец прав, кузен, - Атаринкэ погнал коня, направляя его прямым ходом к Охотнику, гарцевавшему уже в числе охранников принцессы. Подбоченившись, феанарион скептически хмыкнул и, ускорив шаг лошади, поравнялся с братом. Резкий, незаметный наклон через седло и мимолетное движение кончиком остро отточенного боевого ножа. А далее все по накатанной. Тьелкормо, красуясь павлином, сделал неосторожное движение и подрезанная подпруга, не выдержав натяжение, лопнула. Седло, скользя по шелковой попоне, съехало со спины лошади вместе с всадником.
Атаринкэ довольно улыбнулся, внимательно слушая эпитеты, раздающиеся из кустов.
– Но проблема теперь стоит другая – удержать одного загулявшего кота от соблазна, - фыркнул, сдерживая смешок пятый феанарион.
- Это кто здесь кот?! – обиженно выкрикнул Тьелко, выпутавшись из стремян и поднявшись на ноги, со всей любовью смотря на Искусника. – Она мне нравится, и я хочу…
-…красивую игрушку, маленький ребенок, - закончил за него Куруфинвэ, втаскивая Туркофинвэ в свое седло впереди себя, крепко обнимая брата за талию, чтобы тот, ненароком не утек. – Только игрушка не твоя и за порчу имущества тебе «спасибо» не скажут.
Красавчик, надувшись как мышь на крупу, замолчал и притих, избавив остальных от необходимости слежки.
Радовало и то, что, вопреки ожиданиям, дева проявляла спокойствие. Мерно разговаривая с окружающими ее стражниками, она временами поглядывала на тебя и украдкой благодарно улыбалась. Ее мечтательная улыбка прогоняла прочь усталость и вселяла радужные надежды.
- Домой, - выдохнул ты, повернувшись ко мне. – Феанаро, мы едем домой и это самое прекрасное.
- До крепости еще добраться надо, - пробурчал я, отдав тебе поводья и выстраиваясь цепочкой.
- А это уже другой разговор, - загадочно улыбнулся ты, становясь сзади меня и подгоняя легконогого коня переливчатым присвистом…
… Мягкий пружинистый мох, пропитанный запахом палой листвы, поздних ягод и грибов, служил прекрасным ложем. Теплые плащи надежно скрывали от посторонних любопытных глаз, пытливо стрелявших в нашу сторону. Протяжное ржание коней, неподалеку ходивших у небольшого лесного озерца, разбивали чистый прозрачный воздух, отвлекая от других звуков, наполняющих ночь глухими стонами.
- Ты прекрасен, - прошептал я тебе в губы, даря яростный поцелуй. – Государь для народа, а для меня любимый племянник, - я покрывал твое тело жаркими поцелуями, чередовавшимися с легкими укусами, оставляющими на белой мраморной коже яркие следы. – Ты самый нежный любовник, что был когда-либо у меня. И самый желанный.
- Я знаю. Но эта страсть и огонь только для тебя, Мастер, - улыбнулся ты, выгибаясь в моих руках и в порыве любовной горячки цепляясь за плащ, стаскивая его с наших тел, открывая интересную картину. Реакцию на происходящее событие долго ждать не пришлось. Сзади сразу же раздался одобряющий свист, заглушивший ржание коней и ехидные комментарии.
- Отец, а посади-ка ты его на себя, - Тьелко отложил в сторону поздний ужин и метнулся вперед, занимая лучшие места для просмотра спектакля. – Эй, Златовласка, всадником удержишься? Или этот жеребец слишком ретив для тебя?
Я медленно поднялся, укрывая тебя плащом и, направился к столпившемуся народу.
- Ну и? – грозно протянул я. – Кто желает мне дать совет, как и в каких позах заниматься любовью, пусть выйдет вперед. Я посмотрю на этого смелого умника и, возможно, посоветую ему придержать язык за зубами, чтобы впоследствии не лишиться важного органа во всем организме.
Любопытных и ценителей прекрасного как ветром сдуло. Неожиданно нашлось неотложное занятие для каждого воина, включая Эдрахиля и Лютиэнь. Красавчик, поняв, что сболтнул лишнее, задумчиво поднял глаза к небу и, взяв лук, молча удалился на охоту…
…Граница Дориата осталась далеко позади. Завеса, невидимой стеной, защищающая королевство Синголло, приоткрылась, благополучно выпуская нас из-под купола силы, давая свободу в передвижении и возвращая необходимость чрезвычайной осторожности. Особо мнительные нолдор, в частности Тьелкормо, впоследствии, жаловались на стоянке, что видели страшные сверкающие глаза и почувствовали странный пинок под зад. Я лишь улыбнулся, выслушивая небылицы своего народа, не став говорить, что так оно и было на самом деле. Нас выпроваживали, опасаясь, что вместе с любимой доченькой мы прихватим еще и корону Менегрота, обожаемую больше родной крови.
Раскидистые деревья встречались все реже, а вскоре и вовсе исчезли, уступая место мелкому кустарнику, обширному простору и нещадному жаркому солнцу, заливающему горизонт пока еще приятно теплыми рассветными лучами. Впереди раскинулась широкая степь, напоминающая по своему величию и великолепию море. Ветер, больше не сдерживаемый ничем, вольно гулял, прижимая к земле спелые колосья разнотравья. Лошади, путаясь ногами в высокой траве, доходившей им в некоторых местах до груди, шли медленно, тщательно выбирая ведомые только им одним тропки. При каждом неосторожном шаге из травы что-то вспархивало, стрекотало и тренькало. А в ярком синем небе крохотной точкой метался жаворонок.
К полудню, измучившись под лучами палящего светила и сварившись в накалившихся добела доспехах, мы решили сделать привал. Лютиэнь, решительно закатав рукава богатого парадного платья, подобрав тяжелый подол и вооружившись котелком, отправилась в сопровождении охраны, на поиски питьевой воды. Атаринкэ и Эдрахиль, переругиваясь и, бросая друг на друга гневные взгляды, выкашивали траву, приготавливая место под костер. Турко, спешившись и, расседлав коня, кинув потную попону на траву и плюхнувшись на нее, со скептическим видом наблюдал за работой военачальника и брата.
- Искусник, размахивай мечом резче, - на губах Красавчика заиграла ехидная усмешка. – От плеча руби.
- Зачем? – нахмурился Атаринкэ, вонзив клинок в твердую сухую землю и, тяжело дыша, вытирая со лба пот тыльной стороной ладони. – Лучше бы помог деве и натаскал воды, чем без толку сидеть и умничать.
- У девы есть стража, - сорвав колосок и зажав его в зубах, отозвался Охотник. – И верные натаскают, а я не причисляюсь к охране принцессы. К тому же, зря, что ли мы их при себе терпим и кормим? А мне и тут хорошо. Нет, правда, Курво, руби от плеча, наотмашь. Тогда сделаешь сразу два полезных дела – быстрее расчистишь место для кострища и освободишь должность военачальника Нарготронда. При таком сильном, даже случайном ударе Эдрахиля уже ничто тогда не спасет.
- Принц Куруфин, - Эдрахиль спокойно повернулся к феанариону, - доделаешь один. Да и работы здесь осталось на несколько хороших ударов. А дальше можно уносить скошенную траву в сторону, выкладывать кострище приготовленными камнями и разводить костер, - отложив блестящий от липкого сока травы клинок в сторону, военачальник, натянул латные перчатки и направился к Охотнику. – Значит, ничего не спасет? – процедил он сквозь зубы. – Освободить место? О благополучии младшего брата печешься, принц? Лучше о себе подумай. Это тебя ничто не спасет, гад ползучий!
Тьелко, не ожидав подобного масштаба действий, подпрыгнув на месте, ловко перекувырнулся и встал на ноги: - Ой, водичку принесли! – и с этими словами третий принц Первого Дома метнулся к потному, источающему прохладу котелку со студеной родниковой водой…
… На костре булькало жаркое из перепелок и съедобных кореньев, в лагере разносился задорный смех и красивое пение. Воины, раздевшись, отложив в сторону оружие, вповалку лежали на траве, решив переждать жару и не трястись в седле по солнцепеку. Ты же не находил себе места. Достав из дорожной сумки флейту, ты, подхватив легкий шелковый плащ, ушел в сторону, подальше от скопления народа. Я, передернув плечами, пошел следом за тобой.
- Эй, спиногрыз, - нагнав тебя в несколько размашистых шагов, я резко развернул, крепко держа тебя за плечо. – Что-то не так?
- Не знаю, - честно признался ты. – Феанаро, я чувствую. В груди жмет. И холодно. Если не успеем попрощаться, знай я…
- Дурак! – я тряхнул тебя, прижимая к своей груди. – Просто накопившаяся усталость. Просто тоска по дому. Волнение о своем народе, оставленным под присмотром твоего малахольного братца. И все.
- Дослушай меня. В отличие от тебя, я предвижу будущее и ощущаю гибель, - ты выкрутился из моих объятий и, сложив руки на груди, серьезно на меня посмотрел: - Артаресто хороший советник и верный брат, но он, увы, не король. Я хочу, чтобы ты принял венец Нарготронда и удержал мой город, во чтобы то ни стало. Выгодное место. Богатая земля. Запасов в крепости хватить на долгие годы осады. Река охраняет город. Ни в коем случае, не строй мост. Любая преграда воде обрушит гнев Ульмо.
- Ты ненормальный, - я гневно сплюнул, сверля тебя взглядом. Во мне боролись две силы. Первая нашептывала повалить тебя в траву и выбить по средством горячих ласк из твоей головы дурные мысли. А вторая советовала прислушаться к твоим словам.
- Весь в тебя, дядюшка, - грустно улыбнулся ты, обвивая меня рукой за шею. – Феанаро, ты единственный, кого я так любил, и буду любить, даже в Чертогах…
… Погода испортилась слишком быстро и слишком странно. Яркое солнце заполонили тяжелые низкие свинцовые тучи. Полусумрак черным саваном опустился на степь. Ветер сменил направление и теперь дул с Севера, неся с собой запах гари и медный привкус крови. Сильные неконтролируемые порывы раздули костер. Огонь, выйдя из обложенного камнями круга, с завидной скоростью перекинулся на высокую траву, с жадностью голодного зверя пожирая ее. Задремавшие под жаркими лучами солнца воины, растерянно поднимались на ноги, с медлительностью тролля собирая свое вооружение. Я метнулся к жалобно ржавшей лошади, пытаясь отыскать в поднявшейся суматохе глазами тебя. Резкий удар сбил меня с ног. Кубарем, отлетев в сторону, я поднял разбитую от падения голову и встретился с зелеными глазами … волколака. Из оскаленной пасти твари, усеянной острыми, как тяжелые боевые ножи, клыками, капала зеленая ядовитая слюна. Зверь медленно сучил передними лапами, готовясь к прыжку, нацеливаясь в мое горло. Я приподнялся, смахивая кровь, струящуюся из разбитой брови, и достал нож:
- Ну что, красавец, потанцуем? – хмыкнул я, играя тяжелым клинком, перекидывая его в ладони для меткого броска в цель. Волколак подобрался и прыгнул. Нож, сделав петлю в поступательном движении, рассекая воздух, полетел прямо в грудь зверю…
- Феанаро, он сзади! - твой встревоженный крик обрывается судорожным всхлипом. Зверь, метнувшись в сторону, невредимым ушел от удара и исчез, прикрываемый сумраком непогоды. Твоя светлая фигура выделялась на фоне надвигающейся ночи. Волосы разметались и спутанной волной падали на плечи. Ты растерянно прижал руку к груди и пошатнулся, осаживаясь на колени. В твоем теле, в самом сердце, вогнанный по тяжелую массивную рукоять, оканчивающуюся восьмиконечной звездой, торчал нож. Я вскочил на ватные ноги и подошел к тебе.
- Я же говорил…- откашлявшись, простонал ты, смотря на меня стекленеющими глазами, в которых застыла вечная весна.
- Ты…зачем? – я не мог поверить, что это со мной. Что я держу на руках тебя, заливающегося горячей кровью.
- Не хотел, чтобы ты погиб и вновь оставил меня, - вымученно улыбнулся ты. – Поцелуй меня, - ты перехватываешь мою ладонь и кладешь на рукоять ножа.
- Если вынуть нож, то ты…- я не смог договорить. Злые слезы бездействия текли по моим щекам.
- Я знаю. Поэтому и прошу поцеловать меня, - ты провел ладонью по моей щеке, стирая влажную дорожку. – Ты плакал на моей памяти только один раз – когда погиб дед, - легкая дрожь прошла по твоему телу, заставляя его болезненно выгнуться.
Я наклоняюсь над тобой и, впившись в губы жестким отчаянным поцелуем, с силой выдернул сталь из твоей груди. Раздался противный шлепок. Кровь мощной струей брызнула вверх. Я почувствовал, как твои губы холодеют, а в уголках рта появилась кровавая пена. Закончив поцелуй, я опустил на траву уже мертвое тело.
- Я так просто не отпущу тебя, мой король! – прошипел я, яростно сжимая в руке окровавленный нож. Шатаясь и едва переставляя ноги, я побрел мимо всполошенного войска, не замечания никого.
- Отец! – кто-то, кажется, Атаринкэ пытался дозваться до меня. - Отец, не делай глупостей. Отец!
Отойдя на довольно приличное расстояние, я засмеялся, запрокидывая голову к небу.
-Тебе все равно не отнять мою любовь. Как ты не старайся, Намо, но мы будем вместе по воле твоей или против нее, - я размахнулся и ударил ножом с твоей спекшейся кровью на лезвии, себя в грудь…
… Очнулся я от того, что яркий луч солнца скользит по моему лицу. Я поморщился и, простонав что-то неразборчивое, открыл глаза. Память быстро вернула меня к реальности. Рука сразу же метнулась к груди, которая по всем законам должна быть пробита.
- Тебе не сбежать второй раз, Мастер. Ты должен понести наказание за своеволие и нарушение уставов Мандоса, - призрачная фигура Намо, закутанная в темно-сиреневый плащ, воплотилась передо мной. Вала разжал ладонь и бросил к моим ногам обломки ножа. – Как бы ты ни старался уйти, ты останешься жить. Ни сталь, ни зверь, ни огонь или вода, ни личное желание не лишат тебя жизни. Твоя кара – влачить существование в Среднеземье до скончания Мира и видеть, как гибнут в огне войны города и страны, как падут один за другим твои сыновья, разрушаемые твоей же Клятвой. Я проклинаю тебя Жизнью, мой дорогой Мастер.
- Нет! – я рыкнул, сжав до белизны костяшек рукоять расколотого ножа. – Будь ты проклят, Мандос!
- Увы, Феанаро, твои слова сейчас сделают хуже только самому себе. Прощай, горделивый Мастер и постарайся забыть златоволосого короля. Он уже никогда не будет твоим.
- А вот это мы еще посмотрим, Судья! – выкрикнул я вслед светлеющей и исчезающей фигуре Намо. – Каждый сам строит свою судьбу, и ты не вправе распоряжаться моим сердцем! Я найду способ, пусть для этого мне придется потратить не одну эпоху...
@темы: Куруфинвэ Атаринке, Первый Дом, мое творчество, Лютиэнь, Третий дом, Тьелкормо Туркофинвэ, Финарато Инголдо Артафиндо Фелагунд, Феанаро, Эдрахиль, слеш, фанфикшин
-
-
01.12.2013 в 22:27